Города-государства Древней Руси - Страница 54

Итак, мы предполагаем, что князь Ростислав где-то между 1052 и 1054 гг. бежал из Новгорода. Вероятно, следует говорить об уходе из Новгорода Ростислава, побуждаемого к тому опасностью, грозившей со стороны новгородцев. По существу здесь речь должна идти об изгнании князя из города.

Мстислав Изяславич — следующий князь, который привлекает наше внимание. О нем в летописи читаем: «По преставлении Володимерове в Новегороде, Изяслав посади сына своего Мьстислава; и победиша на Черехи; бежа Кыеву, и по взятии града преста рать». Конец правлению Мстислава в Новгороде, как явствует из летописной заметки, положила битва на Черехе, которую Д. С. Лихачев, а за ним и В. Л. Янин датируют 1067 г., связывая ее с походом полоцкого князя Всеслава на Новгород. Вполне возможно, что Мстислав вынужден был удалиться, опасаясь гнева новгородцев, вызванного его поражением в битве. В этом случае бегство князя было равносильно изгнанию.

Если наши наблюдения об изгнании новгородцами князей Ростислава и Мстислава опираются на гипотетические основания, то насчет братьев Глеба и Давыда Святославичей ясность полная. В результате народных волнений князь Глеб бежал из Новгорода и сложил голову в Чудской земле. Давыда постигла та же участь изгнанника: «Давыд прииде к Новугороду княжить; и по двою лету выгнаша и».

Таким образом, изгнание князей, направляемых из Киева в Новгород, становится во второй половине XI в. привычным явлением, превращаясь как бы в стиль отношений новгородского общества с киевскими ставленниками. Это было крупным завоеванием новгородцев в борьбе за освобождение от власти киевских князей. Способность выдворить того или иного князя — явный признак возросшей активности новгородской общины, формирующейся городской волости. Впрочем, до окончательной победы было еще, конечно, далеко. Новгородцы могли изгнать неугодного князя, но они пока не имели сил, чтобы не принять князей, посылаемых в Новгород киевскими правителями. Надо иметь в виду, что изменения в статусе княжеской власти происходят и на юге, в Киеве, где «людье кыевстии», т. е. широкие массы населения киевской волости, начинают изгонять князей. Эти веяния, конечно, не могли не коснуться новгородского общества и, без сомнения, оказывали на него влияние.

Изгнание князей предполагает их призвание. С точки зрения логической данный тезис справедлив. Исторически же события в Новгородской земле развивались несколько иначе: между актами изгнания и призвания князей легли десятилетия напряженной борьбы Новгорода с киевскими властителями. Изгонять князей новгородцы стали раньше, чем призывать. Процесс формирования волостных порядков в Новгороде, определивших положение князя, был, следовательно, постепенным.

В арсенале новгородцев появилось еще одно изобретение, с помощью которого они противились притязаниям великих киевских князей: «вскормление», или воспитание, выращивание князей с юных лет. Взяв к себе по договоренности с великим князем какого-нибудь княжича-отрока, новгородцы старались воспитать младого Рюриковича в духе своих обычаев и нравов, чтобы сделать из него правителя, властвующего в согласии с интересами новгородского общества. Так, князь Мстислав, «вскормленный» новгородцами, княжил в общей сложности в Новгороде почти 30 лет, и новгородцы дорожили им прежде всего потому, что вскормили его. Это послужило для них основанием отвергнуть в 1102 г. сына Святополка. Несмотря на то, что Святополк имел с новгородцами «многу прю», те настояли на своем. В этих событиях видим еще одно свидетельство усиления новгородской городской общины. Если раньше новгородцы не решались противиться пребывающим из Киева князьям-наместникам, отваживаясь лишь со временем изгонять пришельцев за разные провинности, то теперь они настолько усилились, что дерзают ослушаться великого князя киевского и не принять угодного ему кандидата в новгородские князья. Здесь имеем в сущности княжеское избрание, хотя и не в столь отчетливой форме, как это станет позже.

«Пря», о которой сообщает летописец, интересна еще и тем, что в ней заключен выразительный упрек, брошенный новгородцами Святополку: «Ты еси шел от нас». Ему припомнили случай, когда он после 10 лет княжения в Новгороде оставил это княжение ради туровского. Новгородцев не устраивали беспричинные, с их точки зрения, уходы князей. Видимо, подобные уходы подрывали усилия по ослаблению зависимости от Киева, а также по приспособлению княжеской власти к нуждам строящегося города-государства.

Из всего сказанного следует, что тенденции развития княжеской власти в Новгороде, наметившиеся в первой трети XI в., в конце того же столетия значительно окрепли. Новгородский князь формально еще был наместником великого киевского князя. Но под оболочкой наместничества явственно обозначились перемены в статусе князя, превращавшегося в волостной орган власти. Новгородцы добивались изменения социальной роли князя, пользуясь различными средствами: изгнанием, «вскормлением» и проч. Былое тождество княжения с наместничеством разрушалось.

Это отделение княжения от наместничества сопровождалось дальнейшей перестройкой посадничества. На основе скрупулезного анализа источников В. Л. Янин установил время возникновения посадничества нового типа: конец 80-х годов XI в. Сосуществование в Новгороде князя и посадника, едва различимые зачатки которого мы эпизодически наблюдали ранее, стало в конце XI в. сложившимся явлением. А это означало, что посадничество окончательно отпало от княжения, разъединившись также и с наместничеством.